#Кино@soldiers_of_fortune #История@soldiers_of_fortune
Адъютант его превосходительства
Сериал под таким названием, вышедший на телеэкраны страны в 1969 году, сразу же стал хитом, как принято сейчас говорить, а капитан Кольцов – олицетворением образа советского разведчика времен Гражданской войны. Но мало кто знал, что главный герой картины – не плод богатой фантазии сценаристов, а киноверсия реального человека. Человека, который, как и миллионы его сограждан, провел те пять вечеров у экрана телевизора вместе с «Адъютантом его превосходительства».
Фабула фильма – классическая для этого жанра: весной 1919 года один из высших руководителей ЧК М. И. Лацис внедряет чекиста Павла Кольцова в штаб Добровольческой армии, где он вскоре становится адъютантом командующего генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича Ковалевского. Установив надежную связь с центром, он регулярно передает в штаб Красной Армии секретную информацию, способствующую успешному проведению боевых операций.
По законам драматургии, фильм не мог обойтись без любовной интриги: в Павла влюбляется Татьяна Щукина, дочь начальника контрразведки. В финале Кольцов жертвует собой, пуская под откос идущий на фронт литерный поезд с английскими танками и попадая в застенки белогвардейцев, где и ожидает казни…
Поскольку это было не характерно для киноискусства той поры, уместно заметить, что в фильме не только чекист, но и его главные противники – командующий Ковалевский и контрразведчик Щукин – представлены умными, интеллигентными, обаятельными людьми, подлинными военными аналитиками. Историки без труда узнали в Ковалевском генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича (Зиновьевича) Май-Маевского, а в Щукине – начальника контрразведки полковника Щучкина. Но вот капитана Кольцова кавалерийским наскоком идентифицировать не удалось, что, в принципе, вполне объяснимо: о командующих и их заместителях в архивах гораздо больше информации, чем об адъютантах. Да и не был капитан Кольцов зеркальным отражением своего прототипа – Павла Васильевича Макарова.
Макаров не дворянского роду-племени. Его отец – кондуктор товарных поездов Сызранско-Вяземской железной дороги – трагически погиб в 1903 году при крушении состава. Павлу пришлось рано приобщиться к труду: подросток работал сначала в типографии, затем – в малярно-кровельной мастерской. Позже, переехав в Крым, торговал газетами, в том числе и не прошедшими цензуру, за что поплатился, попав под арест.
В Первую мировую Макаров воевал на Румынском фронте в чине прапорщика, а октябрь 1917-го застал его в Крыму, где он находился на излечении после полученного ранения. А спустя три месяца Павел вместе с братом Владимиром уже принимает активное участие в формировании красногвардейских отрядов на юге страны. Весной 1918 года он выполнял задание Севастопольского революционного штаба в Мелитополе, когда город внезапно захватили части Добровольческой армии. Попытка проскользнуть незамеченным мимо белогвардейских патрулей окончилась неудачей – его задержали. Но Макаров не растерялся и на вопрос офицера-дроздовца, кто он такой и куда следует, четко, по-военному представился штабс-капитаном, воевавшим на Румынском фронте.
– Назовите полк и своего командира! – потребовал дроздовец.
– 134-й Феодосийский полк, командир – Шевардин. Дислоцировался на реке Серет.
– Все правильно! – подтвердил офицер. – Зачисляю вас в третью роту.
Вот так Макаров, не служивший в ЧК и даже не слышавший о Лацисе, оказался у белогвардейцев, в Добровольческой армии. Разумеется, менее всего он, не будучи врагом советской власти, стремился попасть на передовую. Дело решил случай. В разговоре с офицером штаба Макаров вроде бы случайно обмолвился, что одно время служил шифровальщиком. Как он и предполагал, информация сдетонировала, и вскоре его вызвал к себе сам генерал Дроздовский. Специалистов катастрофически не хватало, и после ознакомительной беседы Макарова прикомандировали к штабу полка, который вскоре был преобразован в дивизию.
Осенью 1918 года скончавшегося от тяжелого ранения Дроздовского на посту командующего сменил генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский, награжденный за германскую войну орденами Анны, Владимира, Станислава 1-й степени, золотым оружием, Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени, а также солдатским Георгиевским крестом.
Архив: Адъютант его превосходительстваОднако, несмотря на его боевую репутацию, дроздовцы приняли Май-Маевского откровенно прохладно. Чувствуя это, генерал решил опереться на куда более лояльных к нему офицеров-новичков. Разгадав тактику командующего, Павел сутками не покидал штаба, обрабатывая горы текущих документов, готовя лаконичные и одновременно содержательные оперативные донесения. И Май-Маевский довольно скоро обратил внимание на старательного и исполнительного офицера, проникнувшись к нему симпатией. Не раз он вызывал его к себе для бесед, расспрашивал о военной судьбе, об участии в боевых действиях, интересовался происхождением. Видя, что в Добрармии потомственные дворяне пользовались большим уважением, Макаров «стал» дворянином, сыном бывшего начальника Сызранско-Вяземской железной дороги. Да еще как бы невзначай сообщил, что его семье принадлежит богатое имение в Рязанской губернии: он знал, что этот район находился в глубоком тылу Красной Армии, и деникинская контрразведка вряд ли сумела бы проверить сотканную им из воздуха легенду.
План сработал безупречно: Май-Маевский предложил Макарову стать его адъютантом. Играя ва-банк, Павел Васильевич заявил, что не может принять столь лестное для него предложение, поскольку в дивизии служит немало опытных офицеров-дроздовцев, чем, как и следовало ожидать, только подогрел желание командующего видеть его своим помощником.
Новая должность была лакомым кусочком для любого разведчика, вот только, в отличие от капитана Кольцова, у Макарова не было связи с центром, ибо центр его никуда не внедрял. Во всяком случае, никаких упоминаний о передаче Макаровым из Харькова разведданных в штабы Красной Армии в архивах не обнаружено. Что, разумеется, не означало его измену идеалам революции. Напротив, все, что от него зависело в этой замысловатой ситуации, он делал – исподволь и осторожно, просчитывая каждый свой шаг, так как Май-Маевский действительно был умным и проницательным человеком. Хороший стратег, генерал прекрасно понимал слабость Белого движения во время похода Деникина на Москву. Достаточно сказать, что когда в октябре 1919 года Добровольческая армия взяла Орел, а жители встречали белых с иконами и на коленях пели «Христос воскресе», Май-Маевский скептически заметил своему начальнику штаба генералу Ефимову: «Орел пойман только за хвост. У него сильные крылья; как бы он от нас не улетел»…
Это было довольно смелое заявление. К слову, о дерзкой храбрости командующего ходили легенды. Так, перед атакой он нередко подъезжал на своем автомобиле к самым окопам и, выйдя из него, лично водил подчиненных в бой, не кланяясь пулям.
Но если в кино его превосходительство отличался скромностью и умеренностью в быту, то прототип Ковалевского не скрывал своей любви к алкоголю и женскому обществу. Недаром генерал-майор фон Дрейер называл его «генерал-алкоголиком», а барон Врангель уже позднее, отвечая на вопрос, что оставил ему в наследство Май-Маевский, ответил: «Пьянство и грабежи, повальные грабежи». Именно эти слабости командующего, а также его более трезвое, нежели у других военачальников, отношение к ситуации Павел Васильевич умело использовал в своей психологической диверсионной деятельности. Он старательно организовывал попойки, изобретательно придумывая различные поводы для своего шефа, нередко знакомил командующего с симпатичными «дамами из общества». Ну и сам был не безгрешен, причем вряд ли только в конспиративных целях. В Харькове, к примеру, генерал и его адъютант завели романы с юными сестричками Жмудскими – дочерьми знаменитого миллионера: Владимир Зенонович увлекся Анной, а Павел Васильевич – Екатериной.
Любопытно, что не меньше вреда, чем Макаров, принес Добровольческой армии полковник Щучкин, фактически разваливший структуру, которой руководил. В сравнении с ним киношный Щукин – просто злой гений и профессионал с большой буквы. Реальный начальник контрразведки уволил опытных филеров и доверял исключительно доносам, сыпавшимся как из рога изобилия. Доносчики же, как правило, не столько изобличают врагов, сколько сводят личные счеты. Отсюда и результат – точнее, его отсутствие…
Буквально под носом у Щучкина самозваному разведчику-дилетанту Макарову, ставшему ближайшим помощником его превосходительства, удалось пристроить в штаб к Май-Маевскому и своего брата Владимира. А поскольку тот никогда не служил в армии, Макаров придумал очередную байку. Улучив удобный момент, он поделился с командующим тем, что к нему приехал брат, которому большевистский переворот помешал окончить военное училище, и попросил зачислить его в конвой или охранную роту. На что Владимир Зенонович ухмыльнулся: «Чудак ты этакий! Скажите дежурному генералу, чтобы оформил его ко мне в ординарцы».
Когда в ноябре 1919 года Деникин снял Май-Маевского с должности командующего Добровольческой армией, отозвав в свое распоряжение, что, в сущности, означало отставку, его превосходительство отправился в Севастополь вместе с верным и расторопным адъютантом. Последний же добился перевода своего брата. Примечательно, что именно Владимир вышел на севастопольских подпольщиков и регулярно передавал им сведения, добытые Павлом, благо дефицита в информации генерал, а стало быть, и его ближайшее окружение не испытывали.
К сожалению, продолжалось это недолго. 23 января 1919 года рабочие и лояльные к советской власти солдаты и матросы Севастополя планировали поднять восстание и взять власть в свои руки. Но накануне все члены подпольного комитета, включая Владимира, были арестованы морской контрразведкой. В городе начались повальные аресты. Макаров попытался с помощью Май-Маевского освободить брата – тщетно: командующий был в курсе происходящего. А вскоре арестовали и Павла. Уже в камере он узнал, что его брат расстрелян на крейсере «Корнилов», который служил тогда плавучей тюрьмой. Та же трагическая участь ожидала и Павла. Терять ему было нечего, и он организовал побег: вместе с сорока заключенными обезоружил охрану и ушел в горы, где создал Симферопольский полк.
Барону Врангелю в Крыму хронически не хватало топлива. Стремясь исправить ситуацию и поднять боеспособность армии, белые приступили к разработке Бешуйских копей, для чего проложили туда со станции Сюрень узкоколейную железную дорогу. Однако бойцы Макарова внесли существенные коррективы в планы врангелевцев и взорвали шахты. Они же сожгли склад заготовленных шпал, сорвав таким образом постройку железной дороги Джанкой–Перекоп, предназначенной для переброски дополнительных сил и бронепоездов на Перекопский перешеек.
Словом, боевой работы у Симферопольского полка хватало, а вот хорошо обученных бойцов – нет. Активно привлекая в свои ряды местное население, Павел Васильевич целенаправленно использовал и иной источник кадрового комплектования – врангелевские части. В одной из листовок, адресованных белогвардейцам, он писал: «Товарищи солдаты, офицеры! Мы обращаемся к вам с призывом: покидайте ряды белых, идите в лес! Вы найдете там нас. Не дайте уйти приспешникам буржуазии, которые за вашими спинами грузят чемоданы. Близится час расплаты!». И подпись: «Бывший адъютант командующего Добровольческой армией капитан Макаров».
Как результат, за девять месяцев 1920 года численность Симферопольского полка увеличилась почти втрое, и он имел на своем счету немало успешных диверсионных операций: партизаны взрывали склады с боеприпасами, пускали под откосы эшелоны. А 20 августа саперная команда обнаружила «фугас огромной силы» на железнодорожных путях незадолго перед прохождением поезда с бароном Врангелем.
8 ноября Красная Армия пошла на штурм Перекопа. Одновременно с тыла белых атаковали повстанцы, среди которых был и полк Макарова. Совместные действия обеспечили общую победу.
После освобождения Крыма Павел Васильевич поступает на службу в ЧК. Его опыт партизанской войны очень пригодился в ходе ликвидации в горах отрядов «бело-зеленых». К лету 1922 года несколько десятков таких групп численностью до 70 человек каждая, состоявших из врангелевцев и бандитского отребья, были уничтожены.
В 1929 году в Ленинграде выходит книга воспоминаний П. В. Макарова «Адъютант генерала Май-Маевского», имевшая большой успех и неоднократно впоследствии переиздававшаяся. Оборотной стороной популярности Макарова стало то, что он не на шутку разозлил функционеров Крымского отдела ВКП (б): «адъютанта» начали травить. Ему инкриминировали как пьянки и разврат с Май-Маевским, так и далеко не праведную жизнь после Гражданской войны. Его обвиняли даже в том, что он был информатором Май-Маевского и очернял генералов и офицеров Добровольческой армии (!). Это звучало совершенно абсурдно, так как Павел Васильевич и не отрицал того, что умышленно оговаривал белогвардейских военных чиновников, чем дезорганизовывал работу штаба. Тем не менее несколько месяцев в 1937–1938 годах ему пришлось провести в заключении. И только в 1939 году его полностью реабилитировали и даже вернули персональную пенсию.
Перед началом Великой Отечественной войны Макаров работал мелким служащим симферопольского городского отдела социального обеспечения. Мало кому известно, что к партизанской борьбе советские и партийные органы готовились еще до вторжения немцев в Крым. 23 октября 1941 года постановлением бюро Крымского обкома ВКП (б) командующим партизанскими отрядами Крыма назначили А. В. Мокроусова. Выбор был удачен: черноморский матрос Мокроусов участвовал в Великой Октябрьской социалистической революции, служил на командных постах в Красной Армии, руководил Крымской повстанческой армией, действовавшей в тылу у Врангеля, а 1937–1938 годах воевал в Испании.
Естественно, что к командованию партизанскими отрядами Мокроусов привлек своих друзей и соратников по Гражданской войне, и в первую очередь – Макарова.
Понятно, что осенью 1941 года все новое оружие шло на оснащение формируемых регулярных дивизий РККА, а партизан вооружали по остаточному принципу. В остатках оказались отечественные и зарубежные винтовки и ручные пулеметы времен Первой мировой войны. Современное оружие приходилось отбивать у немцев.
1 ноября 1941 года Макаров стал командиром 3-го Симферопольского партизанского отряда. Под его началом было около 120 бойцов. Партизаны сражались храбро, не давая врагу передышки. Вот лишь некоторые данные из донесения Мокроусова от 21 марта 1942 года: «Проведено боеопераций всего – 156. Кроме того, провели боев при нападении на отряды противника при прочесывании – 78. Уничтожено живой силы – 4040 солдат и офицеров. Уничтожено автомашин – 350 с боеприпасами, продовольствием и людьми…».
Сразу после эвакуации из Крыма на Кавказ в октябре 1942 года Павла Васильевича наградили орденом Боевого Красного Знамени, а к концу войны – медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Отдали дань ему и немцы, назначив огромную сумму за его голову. Макарову даже посвятили специальную германскую листовку с красноречивым заголовком «Хамелеон»: в абвере были хорошо осведомлены о боевом прошлом «адъютанта его превосходительства». Отчаявшись поймать самого Макарова, фашисты в декабре 1941 года сначала ослепили на допросе его мать Татьяну Саввичну, а потом расстреляли. Также немцы повесили родителей и невестку жены Макарова.
Прошли десятилетия. О Павле Васильевиче в очередной раз вспомнили за два года до премьеры «Адъютанта его превосходительства», отметив его былые заслуги орденом Красной Звезды. Трудно сказать, напомнил ли ему капитан Кольцов в блестящем исполнении Юрия Соломина реального адъютанта командующего Добровольческой армией, но Макаров, несомненно, узнал себя в документальных кадрах киноролика «Взятие Полтавы войсками генерала Май-Маевского и встреча генерала Деникина», снятого белогвардейцами и умело вкрапленного в канву сериала.
Александр ШИРОКОРАД
=======================
Сбор средств для ВС РФ:
Сбербанк 5469 2000 1924 0372
Альфа-Банк 4790 8723 2455 5968
Благодарим за ЛЮБУЮ ПОДДЕРЖКУ! Любая сумма помогает нашим ребятам!
Просьба писать "Благотворительность".
На Андрея Сергеевича П.